Линд Роберт - О Том, Как Не Быть Философом
Роберт Линд
О том, как не быть философом
- Ты давно читал Эпиктета?
- Довольно давно.
- Перечитай снова. Томми только что открыл его для себя и не
нарадуется.
Эти несколько фраз, долетевшие до меня в холле гостиницы, задели за
живое. Я никогда не читал Эпиктета, хотя не раз встречал его на книжной
полке и, может статься, даже цитировал его. Неужели, встрепенулся я, это и
есть та заветная, мудрая книга, которую я ищу со школьных лет? Никогда не
терял я детской веры в то, что мудрость встретится мне в книге и подобрать
ее будет легко, как раковину на морском берегу. Я жажду мудрости не меньше
Соломона, но мудрости, которая не требует усилий, которую, словно
инфекцию, подхватываешь на лету. Для упорных философских поисков мне не
хватает времени и энергии. Мне бы хотелось, чтобы упорство проявляли сами
философы и потчевали меня его плодами. Как от крестьянина я получаю яйца,
от садовода - яблоки, от аптекаря - пилюли и таблетки, так от философа я
жду, что за несколько шиллингов он снабдит меня мудростью. Вот почему я
принимаюсь то за Эмерсона, то за Марка Аврелия. Читать - это мудреть,
уповаю я. Но это не так. Читая, я соглашаюсь с философами, но стоит мне
кончить, и я все такой же: так же далек от того, на чем, судя по их
словам, должен сосредоточиться, так же равнодушен к тому, чем вслед за
ними должен проникнуться. И все же я не утратил веры в книгу и в то, что
где-то на свете меня ждет печатное издание, которое наполнит меня
мудростью и силой духа, не разлучая с креслом и сигарой. С этим чувством,
после разговора в холле, я снял с полки Эпиктета.
Признаюсь, что читал его с огромным душевным подъемом. Мне по душе
такие философы, как он, - не превращая сложность бытия в набор
малопонятных слов, они задумываются и о том, как следует вести себя в
обычной жизни. Кроме того, я с ним почти во всем согласен. Равнодушие к
боли, смерти, бедности - именно к этому следует стремиться. Не сокрушаться
о неподвластном, будь то гнет тиранов или угроза землетрясения, - да, тут
мы единодушны. И все же, читая, я не мог избавиться от чувства, что
Эпиктет был мудр, когда так думал, а я ничуть не мудр, как мы ни схожи.
Ибо хотя в теории я от него не отступаю, в жизни я и минуты не могу ему
следовать. Смерть, боль и бедность, когда я не сижу в кресле за
философской книгой, для меня далеко не абстракции. Случись, пока я так
сижу, землетрясение, и, при всем моем почтении к Сократу, Плинию и им
подобным, я забуду эту книгу, сосредоточив все свои помыслы на том, как
увернуться от валящихся на меня стен и труб. Как я ни тверд, философствуя
в кресле, в критические минуты я слаб и духом, и телом.
Даже на мелкие житейские невзгоды я не умею взглянуть как философ школы
Эпиктета. Так, например, он учит "угодному богам приятию пищи" и
призывает, вопреки всему, хранить терпение и философское спокойствие, к
которым я органически не способен. "Если вы послали за теплой водой, но
раб не внял, либо принес остывшую, либо ушел из дому и вы не можете его
дозваться, помните ли вы, что, укрощая гнев, вы исполняете волю богов?
Помните ли вы, что правите собратьями, единокровными Зевсовыми сыновьями?"
Все это так; я бы и сам хотел сидеть и отрешенно улыбаться, пока официант
подает совсем не то, что нужно, или по рассеянности не подает ничего. Но я
не могу - это меня сердит. Я не люблю три раза спрашивать, где карта вин.
Я не люблю четверть часа ждать сельдерея, чтобы услышать наконец, что в
ресторане его нет. Скандала я не подниму,
